10 мин.

Правила жизни Дольфа Шэйса

Сначала это было статусом, но я превысил 5000 знаков и перенес текст в блог.

alt

Параллельно с расчетом своего Зала Славы, я читаю материалы об НБА 1950-х. И я понял, что Дольф Шэйс, номер которого позавчера наконец-то увековечили в Филадельфии, — самый скромный игрок в истории баскетбола. Скромный не в достижениях, а в том, как оценивал их и свою роль в баскетболе.

В книге Чарльза Салцберга «From Set Shot To Slam Dunk» 1987 года разные игроки из ранней НБА рассказывают о своей карьере, о том, как развивался баскетбол, дают оценку современного баскетбола (ну то есть современного для 1987 года). Хотя их рассказы — скорее байки, чем серьёзные воспоминания, тон у всех ветеранов примерно одинаковый: я же был лучшим игроком в колледже, меня взяли бы первым номером на драфте, но тогда драфта не было. Я был очень хитрый, поэтому хорошо защищался. Против Майкана было сложно, но он был медленный и я его просто оббегал. Когда меня обменяли, я накидал в первой игре им авоську, ко мне потом подошёл старый тренер и сказал, что мой обмен — главная ошибка его жизни. Судьи сволочи, тренеры и менеджеры сволочи, болельщики соперника сволочи, но я поэтому всегда хорошо играл в гостях, евреев ненавидели, а особенно меня. Это я посоветовал Ауэрбаха «Бостону», Уиллиса Рида «Нью-Йорку», Стефена Карри «Голден Стэйту», а Марио Лемье «Питтсбургу». Сейчас вообще не умеют играть в баскетбол, только прыгают и бегают, это игра один-на-один, судьи свистят всё подряд, а вот в мое время был настоящий умный баскетбол. Это я придумал дриблинг за спиной, это я придумал бросок с отклонением, это я придумал зонную защиту, это я придумал сахар, это я придумал очереди.

Есть в книге и глава, в которой о себе рассказывает Дольф Шэйс. 12 Матчей Звезд, 12 попаданий в сборную сезона, чемпион 1955 года и лидер еще двух команд, игравших в Финале НБА; 20000 очков за карьеру, считая плей-офф; 11 лет подряд в десятке лучших бомбардиров сезона, лидер лиги по подборам в 1951, дважды — по числу штрафных и трижды — по их точности; один из 50 лучших игроков в истории НБА по списку 1996 года, да и по любому другому списку. Ему-то и настоящих достижений достаточно, чтобы похвастаться.

Что же говорит Шэйс в книге?

Я был очень высоким и всегда играл со старшими детьми, которые были лучше меня. Во дворовом баскетболе, чтобы продолжать играть, нужно было побеждать. К счастью, я был самым высоким, и если нужно было оставить кого-то из проигравшей команды, всегда выбирали меня.

Я всегда тренировал все аспекты игры. Думаю, мне больше всего помогло то, что я не пытался извлечь преимущества из своего роста. Я понимал, что я выше всех вокруг, но я хотел играть далеко от кольца, разучить позицию защитника. По сути, я обучал себя дворовой игре — самой чистой форме баскетбола.

Мне казалось, что я мухлюю, когда забрасываю мяч с фута, двух или даже трех от корзины. А может быть, я просто не любил толкаться под кольцом, ведь в те годы «краска» была всего в 6 футов шириной.

Конечно, поступить в колледж вроде университета Нью-Йорка было престижным для представителя нижнего-среднего класса, чьи предки никогда не ходили в колледж. И когда мне предложили стипендию, я согласился. Но главной причиной, почему я выбрал NYU, было то, что я мог пешком дойти от дома до университета.

alt

Я был обыкновенным игроком [в колледже]. Я был в тени Сидни Тенненбаума, большого таланта, и Дона Формана. [...] Танненбаум выпустился, и после этого никто не ожидал от нас ничего, но внезапно у нас выдался потрясающий год. Мы выиграли 19 игр подряд. Но я не делал ничего сенсационного. Если я и попал в сборную сезона, то разве что в третью. (никакого упоминания о престижном Призе Хаггерти лучшему студенту-баскетболисту Нью-Йорка)

Я ходил в колледж, получал оценки и, будучи молодым, не думал, что как-то отличаюсь от остальных. Я просто любил баскетбол и умел в него играть, так что когда пришло время, я просто сказал: ‘’Профессиональный баскетбол? Звучит весело’‘. [...] Помню, однажды в инженерной школе, которую я посещал, была лекция по профориентации. Один докладчик сказал: ‘’Не знаю, где вы окажетесь через четыре года’‘, — и начал рассказывать о выпускниках прошлых лет. Кажется, он сказал, что десять процентов станут инженерами, а восемьдесят — пойдут в отцовский бизнес. Поскольку я не очень хотел становиться инженерам, а бизнеса, куда бы я мог пойти, тоже не было, я мечтал стать профессиональным баскетболистом.

Реклама 18+

Я начинал как центровой, но просто не мог справиться с Майканом и другим семифутером по имени Дон Оттен. Я просто не мог защищаться в «краске». И я стал чаще играть форварда. К счастью, в те времена мне не приходилось играть в защите. Роли в командах тогда распределялись следующим образом: был центровой, пасующий защитник, бросающий защитник, атакующий форвард и защитный форвард. Я бы атакующим форвардом и всегда опекал защитного форварда соперника, который просто не умел набирать очки. Так что я мог заниматься в защите любым делом. Это сильно помогало моим подборам. Я никогда не ставил спину, и теперь никого этому не учу, потому что сам не умел. Я играл против защитного форварда, тот никогда не атаковал кольцо, а всегда передавал мяч атакующему форварду, который и занимался бросками. Так что я всё время уходил от своего оппонента и шёл помогать на подбор.

В тех редких случаях, когда мне приходилось играть в защите, я не очень-то справлялся. Мой оппонент набирал очков 30, что, конечно, очень злило [главного тренера] Эла Сёрви.

Я лидировал в лиге по подборам, при том что не мог оторваться от паркета больше, чем на 2-3 фута. Но из-за своей свободы на паркете я мог подобраться к кольцу со стороны, рассчитать отскок и взять его раньше, чем успевали другие, более прыгучие.

В атаке тоже все было просто, хотя я тогда этого не понимал. У меня был хороший дальний бросок, и если я был открыт, я бросал, а если на меня выходил опекун, я просто проходил к кольцо. Всё очень просто.

Нам очень помогала погода. В те времена вы либо летали на [старом самолёте] DC-3, либо передвигались на поезде. Клубы всегда экономили и приезжали либо в день игры, либо предыдущим вечером. И иногда [на пути в Сиракьюз] соперники попадали в жуткую бурю, холодную, ледяную. Впрочем, команда у нас всё равно была сильная. [...] Соперники понимали, что им предстоит приехать и играть против хорошей команды, против недружелюбных фанатов, против льда и холода. И этот их страх был нам на руку.

alt

Одним из самых сложных соперников был Пол Аризин. Невероятный снайпер. [...] Позднее появился и Боб Петтит, хотя я никогда не опекал его. На самом деле, и против Аризина мне редко доводилось играть. Они оба просто уничтожили бы меня.

Меня всегда опекал лучший защитный форвард соперника, но вскоре у тебя появляется репутация и ты получаешь то, что называется «лицензией». Судьи в каждом спорном эпизоде предпочитают отдавать преимущество атакующему игроку, так что защищающийся всегда в худшем положении, он постоянно на фолах, а когда выходит запасной, вот тогда у тебя выходит отличная игра.

Думаю, Джонни Керр [новичок чемпионской команды 1955 года] помог нам больше всего, потому что до его прихода у нас никогда не было защитного центрового, а он идеально вписался в наш стиль, потому что умел пасовать. Он всегда говорил, что напишет книгу «20 лет в НБА без мяча», потому что как только он получал мяч, он сразу передавал его.

Мы всегда были успешным клубом, но в тот [чемпионский] год нам повезловстретиться в Финале c Форт-Уэйн Пистонс. Мы взяли все 4 домашние игры, потому что Форт-Уэйн никогда не мог нас победить, когда мы играли дома. Кажется, им понадобилось 10 лет, чтобы впервые выиграть в Сиракьюз. Мы стали чемпионами, насколько я помню, на Пасху, в очень плотной игре, и результат — эйфория. Не из-за денег, ведь не было никаких денег тогда. Просто мы несколько раз подходили так близко к титулу, и вот, после пяти или шести лет в профессиональном баскетболе, я наконец-то стал чемпионом. Тяжело описать это чувство, когда говоришь, что ты — чемпион НБА.

Когда я играл, я не чувствовал никакого антисемитизма, и думаю, что его не было. Если что-то и было в те годы, так это негатив в отношении темнокожих. [...] У нас был черный игрок в команде, Эрл Ллойд, первый в НБА вместе со Суитуотером Клифтоном и Чаком Купером. Мне кажется, ему очень не повезло с ролью в команде. Он всегда выполнял грязную работу на площадке, оттого постоянно выбывал из-за фолов. На самом деле, он сильно помогал мне, ведь играя рядом с ним, я мог спокойно думать о подборах, получать всю славу, ведь за лучшим игроком соперника приглядывал он.

Я был вспыльчив к судьям, хотя они постоянно отправляли меня бить штрафные. Я бросал штрафные почти по 10 раз за игру в среднем. И всё же я постоянно пускал ехидные ремарки, остроты в сторону арбитров, наверное, я был настоящим сукиным сыном в отношении судей.

alt
Реклама 18+

Думаю, моим лучшим сезоном [в роли главного тренера] был тот, после которого меня уволили. Я только-только начал становиться хорошим тренером. Это был сезон 1965/66. В команде был Уилт Чемберлен, но мы не общались с глазу на глаз. Наверное, это потому, что я был представителем «старой школы», которому приходилось надрываться за свой заработок. Я всегда подчинялся правилам. А тут появляется новый тип игрока, получает более 100 тысяч, и, честно говоря, тогда я думал, что он не был таким уж и большим талантом. Другими словами, хоть я и был его тренером, мне не нравился стиль его игры. И это было ошибкой. Мне надо было оставить всё как есть и извлечь выгоду из ситуации. [...] Времена менялись. Теперь это была лига звезд. И если у тебя есть суперзвезда, ты должен относиться к ней иначе, чем к остальным. В конце концов, Уилт стал мне симпатичен как человек, и я понял его талантливость. (Шэйс получил награду лучшему тренеру НБА в том сезоне, но ни разу не сказал об этом в книге)

Я восхищаюсь современными баскетболистами. В первую очередь теми, кто преуспевает в командной игре. «Забивалы» вроде Майкла Джордана [в 1987 году] или Доминика Уилкинса очень талантливы, но я буду скорее вострогаться тем, кто может быть командным баскетболистом. В первую очередь на ум приходит Лэрри Берд, а также Джеймс Уорти.

Забавно, что когда ты звезда спорта, на тебя смотрят как на знаменитость, и ты начинаешь верить, что ты какой-то особенный человек. Потом ты заканчиваешь со спортом и тебе приходится приспосабливаться. Ты должен сказать себе: ‘’Эй, а я ведь такой же, как все’‘. Люди превозносят тебя, ну и что? Твоя личность должна всегда оставаться такой же. Мне это далось сложно, потому что, мне кажется, меня испортило всё то внимание, которое было ко мне приковано, а я так и не смог с ним справиться.

alt