Лев Бердичевский: «Первое впечатление от тренировки во дворце спорта было отвратное: как будто в бане находишься»
Бывший нападающий воскресенского «Химика» Лев Бердичевский рассказал о своей работе по окончании карьеры, вспомнил, как начинал игратьв хоккей на открытых площадках, а также поведал о североамериканской части карьеры.
«После завершения карьеры попробовал себя во многих качествах: и скаутом был, и в детско-юношеской школе, а в последний сезон работал в «Амуре» одним из менеджеров.
Скаутом я в СКА работал при Барри Смите – правда, это всего три месяца продолжалось. Потом просто сказали, что не нуждаются в такой работе. Работать на СКА было очень интересно: я просматривал матчи соперников и отсылал наблюдения тренерскому штабу. Все вместе это называется «скаут-репорт»: тактика, схемы в неравных составах, ключевые игроки, детали. Североамериканские специалисты любят такую работу и очень серьезно к ней относятся.
На открытом воздухе мы играли в Пензе, еще в нескольких городах. Знаете, на нашем стадионе в Перми мне безумно нравилось играть. Там холодно так, свежо — ух! В перерыве попьешь чаю горячего с лимоном. Пока смена чужая идет, ты стоишь в коридоре, смотришь в маленькое окошко за игрой – потом быстро идешь на смену. Если не так холодно, то можно и на лавке сидеть, а в −30 никакие одеяла не спасают. И вот этот образ, это маленькое окошко и трибуны, черные от народа, я до сих пор помню так ясно. Я же мальцом туда постоянно ходил – с пяти-шести лет меня отец брал с собой. К нам ЦСКА однажды приехал. Накидал нашим, конечно, но там не на счет смотрели – на игроков. Фирсов, помню, так щелкнул, что шайба застряла в железной сетке за воротами.
- Игроки отмораживали себе что-нибудь?
– И на руках, и на ногах пальцы – обычное дело. Но это так, мелочи. Вот лед был отличный, кстати. Когда я в первый раз поехал с командой на выезд и потренировался в чьем-то дворце спорта, чувство было отвратное: как будто в бане находишься. Мы же привыкли к свежему воздуху, ветру, яркому солнцу. И я при этом не помню, чтобы кто-то простывал.
В 1990 году «Химик» занял третье место в чемпионате Союза, мы получили право участвовать в суперсерии. Посмотрели Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Эдмонтон, Сент-Луис. Сыграли против великих хоккеистов – Лемье, Гретцки, Лафонтена. Я увидел, как там играют в хоккей, и понял, что это мое. Доставалось практически в каждой смене, но мы не жались. Игорь Уланов после той серии контракт в НХЛ получил: он как раз в стычки шел с самыми зубастыми канадцами.
Поехать в Америку незадрафтованным было чистой авантюрой. Начало 90-х, мне уже под тридцать, у меня семья, маленький ребенок, а зарплата чего-то около пятидесяти долларов была. Скооперировался с ребятами – Олегом Яшиным, с которым мы в «Химике» играли, и Ильей Дубковым из ЦСКА – и поехали в Америку в тренировочный лагерь под Бостоном. Нам помогла агентская контора, которая взяла расходы на себя, взамен они получали проценты с наших контрактов. Втроем мы неплохо там отпахали и все вместе получили контракты от клуба лиги Восточного побережья.
Месяца два мы в одной квартире жили втроем. Как-то перед игрой решили себе приготовить мяса. Включили плиту, залили маслом – и то ли много масла было, то ли мало, но повалил такой дым, что сработали датчики и через несколько минут к нам в дверь ломились пожарные. Они заходят: «Что здесь?» – «Это мы есть готовим». А там вся квартира паленым пахнет. Вот так и жили втроем.
В канадцах и американцах нас поражало то, как они относятся к команде. Бывало так: мы сидим вечером, делать нечего, пультом щелкаем. Они звонят: приезжайте туда-то, поужинаем. Собираемся всей командой, без повода – просто потому что мы команда. Они нас никогда не бросали, в этом с них надо брать пример», – приводит слова Бердичевского «Горячий лед».