Томаш Сикора: «Мы наелись нищетой»

Пока бегает для того, чтобы выиграть медаль на Олимпийских играх. Он знает, что может это сделать. Он также знает, что в биатлоне все меняется с каждой секундой. Достаточно порыва ветра, перепада температур � и снег иначе «несет», пуля из карабина отклоняется на несколько миллиметров. Чем больше переменных, тем более надежным должен быть он, Томаш Сикора.

У Сикоры был тяжелый старт прошлого сезона. Проигрывал тем, кто даже не смел стоять в его тени, хотя он весь год работал как никогда. Заболел. Воспаление легких. Профессионалам не желательно лечиться антибиотиками, химия разрушает организм. Другие способы требуют времени...

Беги, Томек, беги

Не так часто встречаешь таких терпеливых людей. И таких дисциплинированных. Может быть, это благодаря отцу, шахтеру Марцело, который обычно работал в ночную смену. Под землей и так всегда темно, но и днем он видел немного солнца.

� У Мартина, младшего брата, и у меня был суровый отец. Он возвращался с ночного дежурства и спал до полудня. Нам возбранялось тревожить его. Был список заданий, который нужно было выполнить. Мы не могли попросту веселиться. В дополнение к этому мы должны были все делать тихо, чтобы ненароком не разбудить отца, � улыбается Томаш Сикора.

� Это настоящее оружие. Калибр 5,6. Нужно иметь лицензию на его хранение. Если стрельнуть в человека, скажем, метров со ста, то у него нет шансов... Безопасно только на расстоянии двух километров.

У винтовки биатлониста нет оптических приборов. Целиться нужно при помощи мушки. Как в начале прошлого века. Поэтому спортсмен должен заботиться о своем зрении. Никаких капель, никакой аллергии. Стрелять нужно с расстояния пятидесяти метров. Стоя � в пять дисков диаметром 11,5 см. Лежа � в пятнышки диаметром 4,5 см, которые едва видны. За каждый промах � штраф.

Иногда бывает трудно стрелять из-за ветра. Иногда бывает так холодно, что руки коченеют, и пальцы начинают дрожать.

� В конечном счете, исход соревнований решает психологическая подготовка. Если перед последним огневым рубежом думаешь, что осталось только подъехать и закрыть все мишени для победы, то зря. Надо всегда сохранять концентрацию. Надо забыть, что бежишь вслед за чемпионами мира. Надо встать, прицелиться и выстрелить. Не думать, из-за чего можно потерять еще немного, еще секунду.

Должно быть, как на тренировках. Как после тысячного выстрела. Идеально, чтобы ты полностью выключился и не видел ничего вокруг. Стреляешь и даже этого не замечаешь. Эти полминуты должны как бы выпасть из биографии. Но такое получается раз за несколько стартов. Чаще всего, все заработанное на дистанции теряешь за доли секунды, зазевавшись на стрельбище. Это очень неблагодарный вид спорта. Непредсказуемый.

Почему Малыш должен завидовать Сикоре

Еще в самом начале карьеры, чтобы потренироваться, Томаш ездил в Вислу, город Адама Малыша. Но почему-то там они так и не встретились.

Впервые это произошло в Рамзау, в австрийских Альпах, где у польских команд проходил сбор. Они вместе сидели за столом. На тарелках летающих лыжников лежали микропорции, хотя без пресловутых бутербродов с бананами. На тарелках биатлонистов � достойный обед. Первые должны заботиться о весе. Вторые должны пробегать по 50-60 км на каждой тренировке. Этого не сделаешь, употребляя только тысячу калорий. Это больше, чем пробегает марафонец.

� Нам немного легче, потому что у нас всегда есть время подумать, � шутит Сикора. � В каждой тренировке много часов, за которые можно все переосмыслить. Любая проблема разбивается на простые задачи, обдумывается важность каждой. В некотором смысле биатлонистам повезло. У нас есть время для принятия решений. Знаешь, что эти два часа каждый день пройдут, как в сказке. Лес, снег, одинокий бег. Ну и у меня есть время, чтобы все обдумать.

В настоящей гонке все иначе. В ней нет уже места на размышления о доме. Нужно рассчитать каждый свой шаг, предвидеть, что собираются сделать биатлонисты, бегущие перед тобой, оценить собственные силы. Иногда бывает так шумно, что не слышно ничего, что кричат. Тогда показывают на доске, сколько у меня осталось времени и как далеко Бьордален. Или что я иду третьим, за мной следом с отставанием в пять секунд соперник, и я должен забыть о боли, дыхании, обо всем � мне приходится принимать советы.

Что зависит от сервисмена

� Мне бы хотелось, чтобы мои дети занимались спортом, но я не буду оказывать давление. В спорте нет шансов на успех при принуждении. Ты не можешь быть на вершине, если сам к этому действительно не стремишься. Не обязательно быть талантливым. Есть биатлонисты, которые отлично стреляют, но недостаточно быстро бегают. Или боятся спуска на полной скорости. Скорее всего, у них нет шансов. Те, кто хорошо бегают, могут, по крайней мере, надеется, что когда-нибудь у них получится идеальная стрельба.

Также важны лыжи. Все зависит от смазки. Не попадешь с мазью, не поедешь. В некоторых командах есть по пятнадцать человек сервисменов, которые занимаются подготовкой инвентаря к соревнованиям. У поляков только четверо. Перемещаются по маршруту за несколько часов до старта, чтобы понюхать снег, потрогать, поговорить и послушать, что он им ответит. Растает ли за эти пять часов или превратится в камень. Это отдельные соревнования. Сервисмены пробегают даже больше, чем сами спортсмены. Руководителем польской команды является Евгений Дуркин.

� Это совсем, как в «Формуле-1», где кроме спортсменов соревнуются с друг другом и технические группы, � объясняет Том. � Они потом стоят вдоль трассы и смотрят, у кого из нас едут лыжи, а у кого нет. Там все сразу видно. Даже такой спортсмен, как Бьордален, прибежит во второй десятке, если ему не угадают со смазкой.

Лыжи Томаша готовит Весек Земянин, призер чемпионатов мира и Европы. Когда они еще вместе стартовали, то на двоих делили комнату. Так и осталось до сих пор.

В первой тройке

Перед стартом уровень адреналина растет. Томаш помогает: «Не всегда было так легко. Девять лет я ничего не выигрывал. Много работал, и не было никаких результатов. Мы наелись нищетой. Не было результатов, следовательно, не было и денег, что было психологически очень тяжело. Настроение в семье спортсмена в большей степени зависит от того, выигрывает ли он».

В те неурожайные годы ему удавалась пробегать тот необходимый минимум, чтобы получать стипендию. Очень мало. Не хватало, чтобы прокормить семью.

� Я подумывал о том, чтобы все бросить. Мы уже не видели никаких шансов. Я возвращался со сборов и шел к своему брату, чтобы просить о какой-нибудь работе. Мой брат пошел другой дорогой, отец очень им гордился. Он стал очень обеспеченным, открыв строительную фирму. Я всегда мог рассчитывать на какие-нибудь деньги за работу по ремонту крыши. Хотя известно, что я бы предпочел делать что-нибудь другое.

После таких девяти лет решил, что это уже конец. Что время сказать «достаточно» и идти искать работу. Минуло три месяца. Позвонил замечательный тренер Роман Бондарук, творец успеха биатлонистов из Украины и Молдавии. «Если я буду тебя тренировать, ты вернешься?» � «У меня уже другая жизнь». � «Но если я спрошу: «Вернешься на один год?». Лишь на год? Если у нас не получится, то ты уйдешь» � «Я вернусь».

В течение года Бондарук поставил Сикору на ноги. Парень, который на протяжении многих лет околачивался в последней десятке Кубка мира, попал в тройку сильнейших.

� Я никогда не стремился к славе. Конечно, было обидно, что когда я выигрывал в Кубке мира и никто в Польше не был в курсе, потому что телевидение даже не заикалось об этом. Сейчас биатлон больше освещается, но все же в Германии и Швеции я более популярен, чем в собственной стране.

Текст и фото: MaleMEN.