Дмитрий Галямин: «Бюджет «Динамо» сравнился с бюджетом «Боруссии». Но где «Боруссия», а где мы?»

– Когда и почему случилось ваше расставание с «Динамо»?

– У меня было перед расставанием достаточно нормальный разговор с новым президентом. Разговор адекватный, без всяких претензий по работе. Ротенберг – достаточно коммуникабельный человек, который любит футбол, любит «Динамо», у меня о нем позитивное мнение сложилось. Ну а по работе – всякое бывает. Я уже привык: обычно, когда в футболе меняется верхнее руководство, меняется весь менеджерский состав и часто – тренерский. Это в футболе сплошь и рядом. И зачастую не зависит от квалификации того или иного человека.

– Как вы сами оцениваете то время, что провели в «Динамо»?

– Для меня это большой позитивный опыт. Сначала я работал в спортивной академии. Потом стал спортивным директором, и так получилось, что попал на сложный период развития «Динамо» – период, когда были довольно скромные финансовые возможности.

– Скромные возможности? В «Динамо»?

– За год работы спортивным директором на все вопросы, связанные с трансферами, было потрачено около 3 млн евро. Это включая и Дядюна, и Дугласа, и аренду Касаева и Янчера. До этого у «Динамо» были определенные сложности, и клуб взял паузу на один сезон, чтобы залатать финансовые дыры. Тяжеловато пришлось, но я думаю, мы справились.

– Какими глазами на вас смотрел Дан Петреску все то время, что вы экономили?

– Он не понимал этого. На самом деле я на стороне Дана. Я понимал: чтобы клуб добивался каких-то определенных результатов, ему нужно было усиление. Но любая подпись в футболе под любым контрактом – это сотни тысяч евро, иногда миллионы. А таких ненужных подписей под ненужными контрактами в «Динамо» слишком много было поставлено. Поэтому объяснять это тренеру, который обычно не сталкивается с этой работой, очень тяжело.

– Пример ненужной подписи в «Динамо»?

– Последний ненужный – Отман Баккал, который за день до закрытия трансферного окна-2013 ушел из «Динамо». Сейчас это уже можно говорить: человек за год с небольшим сыграл один матч, а клубу это обошлось в 3 с лишним миллиона евро.

– Это зарплата?

– Это зарплата, плюс агентские, плюс разрыв контракта за то, что он ушел.

– Если игрок был не нужен, то каким образом этот трансфер состоялся?

– Не знаю. Я стал спортивным директором в августе 2012-го.

– Баккала подписали тоже в августе 2012-го.

– Да, но за две недели до моего назначения. Пока работал в академии, многих клубных вещей просто не знал. А столкнувшись, стал узнавать. Мало кто знает, например, что Дуймович и Кисенков висели на «Динамо» до августа этого года, хотя давным-давно за «Динамо» не играли.

– Ну, они были в аренде. Это обычная практика.

– В аренде, да. Но когда человек находится в аренде, а 70 процентов его зарплаты продолжает платить «Динамо», это вызывает некоторые вопросы.

– Как Баккал вел себя весь этот год? Напряженно или наслаждаясь жизнью?

– Что он чувствовал, я не знаю, но разрывать контракт он не хотел.

– Вы предлагали?

– Конечно. Предлагали разойтись, он требовал отступные. В принципе, проблем для клуба он не создавал, тренировался с дублем.

– До самого закрытия трансферного окна летом-2012 Дан Петреску ждал в команде Андрея Аршавина. Он и правда мог оказаться в «Динамо»?

– Да. К тому времени очень остро стал вопрос с атакующими игроками: ушел Воронин, продали Самедова, ушел в аренду Смолов. То есть случились некоторые странные шаги, после которых клуб оказался в дефиците позиций крайнего полузащитника и разыгрывающего футболиста. Нужно было срочно что-то делать, Андрей был одним из вариантов. Но он корректно отказался от переезда.

– Чем мотивировал?

– Ничем конкретным. Я так понимаю, это не был вопрос денег, потому что мы даже не затрагивали этот вопрос. Видимо, ему хотелось провести остаток контракта в Англии.

– Самая большой футболист, который мог перейти в «Динамо» за эти 12 месяцев, но так и не перешел?

– Думаю, что мы бы довели до ума вопрос с подписанием Бибарса Натхо.

– Зимой или летом?

– Или этим летом, или следующей зимой. У нас был определенный процесс общения по поводу его перехода с «Рубином». И, думаю, мы бы все довели до ума. Но потом руководство сменилось, и вопрос отпал.

$150 000 и $60 000

– Ваша главная ошибка за год работы спортивным директором?

– Наверное, в январе-феврале нужно было более настойчиво потребовать у руководства усиления для Петреску. Если бы подписали пару футболистов – клуб остался бы в еврокубках однозначно. Нам не хватило скамейки запасных в последних играх.

– И почему же не потребовали?

– Я привык работать на клуб. И понимаю, что если у руководства определенная позиция, то ее надо придерживаться. Но также понимаю, что ошибся, заняв позицию сугубо клубную, а не тренерскую. Надо было встать на сторону Петреску и давить совместными усилиями.

– Руководство «Динамо» – это кто?

– Президенты, вице-президенты.

– Считается, что «Динамо» – это такой многоголовый монстр, в котором непонятно, какая голова главная. И от этого идут все клубные проблемы.

– Есть совет директоров, который решает глобальные вопросы. И соответственно есть оперативное управление клубом, это президент и исполнительный директор.

– То есть Геннадий Соловьев?

– В тот момент – да.

«Кокорина мы не продавали, его у нас купили». Генерал Соловьев как новый оратор русского футбола

– Насколько я знаю, в «Динамо» есть футболист, находящийся между основой и дублем и получающий 1 миллион рублей в месяц, это $400 000 в год.

– Он уже игрок основного состава.

– Но он стал получать столько после первого же сбора с основной командой – речь об Андрее Панюкове. По-вашему, это правильно?

– Я не хотел бы копаться в этом вопросе.

– Но все же я повторю: такие зарплаты у футболистов, которые еще ничего не показали, это правильно?

– То, что неправильно, это факт. Разница с тем, что получает молодежь у нас и в Европе, колоссальна, да. Хотя именно дублеров я не беру. У нас, кто играет в дубле, получает адекватные деньги – от 20 000 до 80 000 рублей. Но после того как человек попадает в команду премьер-лиги, пресловутый российский паспорт взвинчивает цены в 4, в 5, а то и в 20 раз.

– Какую зарплату обычно дают тому, кто попадает из дубля в основной состав?

– Вопрос в таланте человека. Пример – Ваня Соловьев. Мы предложили ему контракт на полтора года с зарплатой $150 000 в год и $60 000 подъемными. Ваню это не устроило. Не устроило 19-летнего футболиста, который до того сыграл 5 игр за основной состав. Помимо этого, были предусмотрены бонусы в $100 000, если бы он сыграл порядка 60-70 процентов матчей. Поэтому и проблема такая возникла. После одного месяца игры за основной состав, он пришел и сказал, что стоит не $200 000 в год, а $400 000.

– То есть уход Соловьева в «Зенит» вы не считаете своей ошибкой?

– Нет.

– Кто-нибудь из руководства предъявлял вам претензии по поводу ухода Ивана Соловьева?

– Нет. Я считаю, что Иван неплохой футболист и мы с ним честно поступили. Говорили ему: «Иван, мы тебе даем коротенький контракт на полтора года и при этом контракте если ты через полгода-год заиграешь, понятно, что мы с тобой сядем и будем разговаривать. Не заиграешь – иди, куда хочешь». Поэтому я бы понял, если бы в «Зените» он получил намного больше денег. А когда человек потерял спортивную составляющую, перестав попадать в основной состав, и пошел на разницу, сопоставимую с предложением «Динамо», для меня это непонятно.

Долги

– Вы сказали как-то, что Александр Кокорин был самым высокооплачиваемым футболистом «Динамо».

– Скажем так, после переподписания контракта – где-то плюс-минус наравне с Кураньи.

– Насколько нам известно, Кураньи еще два года назад получал 5,7 млн евро.

– У вас неверная информация. В «Динамо» прошлого сезона таких зарплат не было.

– Представитель правления «Динамо» сказал, что Кокорин, переподписывая контракт, имел с клубом джентльменскую договоренность: для него – серьезные подъемные, с него – обещание не переходить в другую команду из России. Это действительно так?

– Если честно, по Кокорину я не вел переговоры ни по подписанию нового контракта, ни по расторжению контракта.

– Почему? Вы же спортивный директор.

– Потому что суммы отступных там достаточно большие и наши верховные главнокомандующие сами вели переговоры. Поэтому рассказать о деталях сделки я не могу.

Возвращение Кокорина в «Динамо» – это хорошо или плохо?

– Объясните мне, для чего «Динамо» нужен Кевин Кураньи? Классный футболист, но легионер, с огромной зарплатой и как будто давным-давно потерял всякую мотивацию.

– Внутри это выглядит как один позитив. Кураньи тот человек, который разговаривает на многих языках, является важной частью внутри коллектива. Не создает никаких проблем ни руководству, ни тренерскому составу. Другой вопрос, что у него был период, когда после удачного старта и переподписания контракта он, с моей точки зрения, потерял ту мотивацию, которая всегда должна быть у спортсмена и которая позволяет держать себя на высоком уровне. Один раз потеряв ее и проваляв дурака полгода, вернуться потом очень тяжело. Сейчас он пытается это сделать – где-то получается, где-то нет.

– А кому пришла в голову идея привести в «Динамо» хорватского защитника Шиндельфельда? Это ваше приобретение?

– Нет.

– Я, конечно, слабо разбираюсь в футболе, но мне он показался откровенным пассажиром. А коллеги из Хорватии над ним просто смеялись, называя самым слабым игроком своей сборной на Евро-2012. Какого вы мнения о нем?

– Ну, средний футболист. У нас играл бы может быть в команде низа премьер-лиги.

– Расскажите же тогда, кто был ответственным за такие трансферы? Кто ими занимался до того, как Дмитрий Галямин возглавил спортивный отдел «Динамо»?

– Когда я начал разбираться с вопросами – кто привел, кто подписал, – даже те люди, которые занимались оформлением бумаг, толком не могли ничего сказать.

– А управляющий? Что говорил Геннадий Соловьев?

– Геннадий Леонидович не был тогда президентом клуба. Команда Соловьева пришла после пяти поражений. Оценивать предыдущий менеджмент проще болельщикам, потому что они могут открыть все заявки предыдущих годов и посмотреть, кто играл за «Динамо». За 3-4 года пришло 20-25 человек с очень хорошими функциональными контрактами. Как эти игроки оказывались в «Динамо», я не знаю.

– Вы сказали – оценивать болельщикам. В марте они оценивали и вас, потребовав у руководства вашего увольнения. Как вы отреагировали на это?

– Как на часть работы.

– Вы же понимаете их возмущение?

– Я же не буду ходить и кричать, что, пока я там работал, не было возможности приобрести квалифицированных футболистов, потому что клуб перерасходовал бюджет на приличную сумму. Не было денег, были долги. Ну как долги, ВТБ платил все вовремя, но еще раз повторю: если у тебя платежная ведомость на 33 футболиста и всем надо платить, плюс еще куча отсроченных платежей, это создает проблемы. Такие вещи я в прессе расписывать не собирался. Повторюсь: потрачено было на все про все 3 с лишним миллиона евро. А все последующие приобретения – Дядюн, Касаев в аренду, Дуглас – это та работа, ответственность за которую я беру на себя.

– Это правда, что подписной бонус Владимира Дядюна составляет 1 миллион евро?

– Подписные бонусы существуют, как правило, у большинства футболистов. У кого-то бывает 100 000 евро, у кого-то – 2 миллиона евро. Но сейчас я не буду влезать в какие-то финансовые подробности.

– Но вам не кажется, что миллионый бонус за игрока, который даже не каждый раз вызывается в сборную, это слишком?

– Могу сказать, что трансфер обошелся нам в 1,5 млн евро. Его личные условия я не буду называть.

– В Испании, где вы провели значительную часть карьеры, такие же бонусы? Разумеется, когда речь не идет о трансфере Неймара в «Барселону».

– Бонусы существуют везде, другой вопрос – в их размерах. У нас рынок этих бонусов перегрет. Пример: после подписания новых футболистов и переподписания старых бюджет московского «Динамо», по моим подсчетам, стал равняться бюджету дортмундской «Боруссии» или «Атлетико» (Мадрид). Бюджет сопоставим, но где «Боруссия», а где мы?

– Русские клубы продолжают переплачивать не только за своих, но и за иностранцев. Приведите пример того, как футболист просил наценку только из-за того, что его звали в Россию.

– Игрок, приезжающий из Европы, поедет на деньги, которые превышают уровень его заработка в 2-4 раза. При этом все понимают, что Россия достаточно цивилизованная страна, а Москва – это прекрасный город. Первая проблема – языковая, в Европе проще в этом плане. Вторая – адаптация жены, детей к жизни, к проблемам, которые легче переносятся в Европе. Могу привести мнения Янчера, который отыграл у нас год: когда уезжал, говорил, что все понравилось, вообще никаких вопросов. Да немножко тяжело было адаптироваться к месту, но по уровню организации австрийский клуб, где он играл, – любители по сравнению с «Динамо». Поэтому работать с иностранцами у нас вполне научились.

– Почему русские футболисты не играют в Европе?

– Ну у нас и футболистов-то не так много высокого уровня. Наши главные звезды могли бы играть в топ-клубах Европы, но их мало. Кто именно? Акинфеев. Игнашевич, хотя он возрастной игрок уже. Есть потенциал у Кокорина. А в клубы средней руки немецкого, английского, испанского чемпионатов у нас могли бы десятка два футболистов уехать. Вопрос только в финансах – там они будут получать раза в 3-4 меньше.

Личность Силкина

– Вы сказали, что у многих футболистов не складывались отношения с Сергеем Силкиным. Почему?

– Была целая группа футболистов, с которыми у него не сложилось: Самедов, Воронин, Колодин, Епуряну. Я не принимаю ни одну, ни другую сторону, но на самом деле это проблема больше тренерская, чем игровая. Одно из качеств тренера должно заключаться в том, что он личность. Если он личность, он может управлять коллективом. Потому что у него есть опыт, знания, харизма. А если человек не личность, какими бы футбольными качествами он ни обладал, все бесполезно. Посмотрите на Спаллетти: в «Зените» были большие проблемы, но он постепенно выправляет ситуацию, спокойно разруливает, расставляет по местам. Не скажу, что «Зенит» выбрался на какой-то там новый уровень, но видно, что внутри команды уже не та ситуация, которая была полгода назад. Умение управлять коллективом – великая вещь.

– То есть Силкин, по-вашему, не личность?

– Я этого не увидел во всяком случае. Не может быть такого, чтобы у тебя 5-7 ведущих футболистов открыто вызывали недовольство.

– Почему «Динамо» провалило старт сезона-2012/13?

– Первое – команда была слабо готова физически, просто безобразно. Второе – я ответил чуть раньше, отношения с тренером у многих футболистов были не очень хорошими.

– Вы много лет проработали тренером, но пару лет назад сказали, что заниматься этой работой у вас больше нет никакого желания. С тех пор ничего не изменилось?

– Есть люди, которые больны тренерской работой, они без нее не могут. Я не такой. Мне повезло, что 10 лет своей жизни я провел в «Барселоне», что после футбольной карьеры я учился там: сначала два года в школе тренеров, потом еще год – спортивному менеджменту. Я спокойно адаптируюсь к одной или другой профессии. Но, к сожалению, в России попадание на работу в тот или иной клуб зависит не от уровня квалификации тренера, а от уровня связей, от того, работаешь ты на дядю или лично. Вот и весь расклад. Если у тебя нет связей, то будь хоть семи пядей во лбу.

– Связей с кем?

– С теми людьми, которые решают назначение того или иного лица или тренера на должность. К сожалению, в Европе это тоже существует. Лоббирование – это нормальный процесс. Но у нас, во-первых, речь идет о больших деньгах, а, во-вторых, во многих случаях это государственные деньги. Поэтому лоббирование происходит достаточно грязными элементами и не имеет ничего общего с футболом, с развитием клуба.

Сейчас мы огромные деньги вкладываем в футбол, но развитие его происходит с крыши, а не с фундамента. Да, у нас после чемпионата мира-2018 будут великолепные стадионы, инфраструктура. Может быть, даже не великолепная, а лучшая в мире. А фундамента нет и не будет еще лет 5-10. Почему мы строим с крыши? Это первое.

Второе – мы варимся в собственном соку. Мы говорили о футболистах, которые не выезжают в Европу, а кто из тренерского состава у нас работает за границей, кто из менеджмента? Ноль. Если мое поколение еще поиграло, поучилось по заграницам, то поколение сегодняшнее – никто не играл, не играет и не будет в Европе. Из тренерского состава никто не работал, не работает и не будет работать.

Если сравнивать нас, например, с бывшими югославскими республиками, я приведу такой пример. Допустим, мне нужно найти по работе телефон какого-нибудь футболиста, играющего в Европе – любого, из Бельгии, Голландии, Польши. На этот случай у меня простой процесс: я звоню паре знакомых сербов или хорватов и называю им фамилию – нужен тот-то и тот-то. Через два дня у меня уже есть телефон. Они достают его через другого серба или хорвата, который играет в Бельгии, Голландии или Польше. Если у их знакомых номера нет – они спрашивают у других и в конце концов цепочка дает результат.

Балканцы сейчас по всей футбольной Европе. Именно поэтому футболисты и тренеры у них никогда не закончатся. Они разлетаются по миру, учат языки, смотрят на разный футбол, а потом возвращаются к себе в страну и начинают учить этому земляков.

А у нас я, скажем, искал в «Динамо» селекционеров со знанием английского языка. И не мог найти.

– Как это?

– Ну, у меня были определенные требования: желательно, чтобы он был бывшим футболистом. Я разговариваю на испанском, для распределения по рынкам был нужен человек со свободным английским. Такого человека не было. Представляете? В стране живет 150 миллионов.

Поэтому я очень сомневаюсь, что мы в 2018 году выиграем чемпионат мира, как заявляли наши бывшие руководители.

– Вы говорили о том, что назначения в русские клубы происходят не самыми чистыми способами. Я хотел бы услышать пример.

– В первой лиге я проработал тренером семь лет. Процесс очень простой: тебя приглашают на должность, а ты того, кто пригласил, должен либо финансами отблагодарить, либо футболистов тех или иных в команду взять. Такой процесс взаимообмена.

– Вы тоже благодарили?

– Слава богу, я смог избежать этих процессов. Но иногда я попадал в клуб точно таким же способом лоббирования – по звонку, но это не затрагивало финансовых интересов. Сегодня, когда денег стало еще больше, особенно в премьер-лиге, существует куча нюансов, когда тебя назначают, оставляют или увольняют.

– Бывший президент «Локомотива» Николай Наумов говорил, что его постоянно атаковали агенты: «Скажи руководству, что берешь игрока за 4 миллиона, миллион – тебе, миллион – мне».

– Этот процесс на самом деле существует во всем мире. Такая же коррупция есть в любом деле: хоть в строительстве, хоть в нефтяном бизнесе, хоть в футболе. И в России, и в Испании – везде. Просто у нас у этого есть особенность. Когда в деле частные деньги – это одно, хозяева этих денег всегда могут спросить, отследить, сделать выводы. А когда это госкорпорация, как «Локомотив», там людей в гораздо меньшей степени волнуют ошибки управленцев.

– Вы семь лет проработали в обители зла русского футбола – первой лиге. Сколько прошло с момента вашего приезда до того, как вы впервые столкнулись с договорным матчем?

– Когда мне говорят про договорные матчи, я отвечаю: их стало намного меньше. В премьер-лиге их вообще практически нет. И решили вопрос очень простым способом – сделали переходные игры за 13-14 места. Ничего больше. Благодаря этому команды, которые готовы были отдать матч на финише сезона, не делают этого, потому что все еще думают, как бы не вылететь.

– А сами переходные матчи вы смотрели? 3-я и 4-я команда из ФНЛ, кажется, вообще не хотят никуда выходить и спокойно отдаются соперникам из премьер-лиги.

– Меня это удивляет. Не одними деньгами можно делать команду. К примеру, если у тебя в первой лиге бюджет в 10 млн евро, то при грамотно поставленной работе – ее просто нужно заранее делать – можно попытаться создать команду, которая могла бы задержаться в премьер-лиге. Красножан, который 6 лет тащил Нальчик, тому прямое доказательство.

Меня в первой лиге больше волнует не договорняки, а сам уровень футбола. В первой и второй лигах он катастрофически падает. И в этом во многом виновата политика. Как только в областях губернаторская должность перестала быть выборной, как только их стали назначать, многие из них перестали помогать местным командам. Потому что нет интереса поддержать команду накануне выборов.

Еще очень сильно по ним ударила новая календарная система. Того месяца, который есть в перерыве между чемпионатами, когда команда переходит на дивизион выше, не хватает, чтобы сделать бюджет на следующий сезон. Достучаться до властьдержащих, дающих деньги, нереально.

«А сколько я буду получать?»

– Кто лучший спортивный директор мира прямо сейчас?

– Чтобы оценить работу спортивного директора, нужно понимать, какие задачи ставит перед ним президент. Во всем мире есть руководители, которым важен только результат, и он ставит задачу спортивному директору: «Меня не волнует финансовые вопросы. Вот тебе суммы, но команда должна быть на первом-втором месте». Это ситуации, например, ПСЖ и «Челси». А есть другой подход – когда от спортивного директора требуется, чтобы клуб работал более или менее рентабельно. Из этого выстраивается вся клубная политика: возраст, потолок зарплат, потолок трансферов. Клуб действует согласно этой политике и не изменяет ей. Примеры – «Арсенал», «Боруссия» Дортмунд, ЦСКА. Я не знаю, кто спортивный директор у Дортмунда, но это очень грамотный человек. Все, что связано с селекционной работой купи-продай, делается очень здорово.

– Какое участие вы принимали в трансферах «Зенита», когда работали там вместе с Игорем Корневым?

– Никакое. Я руководил селекционным отделом по молодежному футболу, не касаясь главной команды.

– Самая дикая вещь, которую вам приходится наблюдать в молодежном футболе за время работы в «Зените» и «Динамо»?

– Сейчас, наверное, изменились ценности. Раньше в «Зенит», «Спартак», «Динамо» приходили и лишних вопросов не задавали. Человек сразу говорил: «Да!» – и собирал вещи. Сегодня человек говорит или «Поговорите с моим агентом», или «А сколько я буду получать?» Даже если это человек, которого из Нью-Васюков зовут в «Динамо».

– Вы продолжаете разговор после этого?

– Нет. И вешаю трубку.

– Почему сразу вешаете? Вдруг это суперталант – просто еще никто не вправил ему мозги.

– Если человек в 18-19 лет задает такой вопрос – это не воспитается. Поэтому нет никакого смысла продолжать дальше диалог. При любом раскладе человек должен жить футболом 24 часа. Так же, как живет тренер, как живет спортивный журналист. А если думает не об игре, а других вещах, какой смысл продолжать совместную работу?

– Как много среди молодежи переписанных футболистов?

– Немного. Это вещь из прошлого: лет 6-8 назад это встречалось действительно часто. Но потом ФИФА ввела паспортизацию футболиста начиная с 12 лет и обязала делать ее все федерации. Благодаря этому подделка паспортов начала прекращаться.

– Летом много спорили насчет того, что Александр Кокорин на самом деле не 1991-го, а 1989-го года рождения.

– Я этого не знаю, поэтому не буду комментировать.

«Кокорин – переписанный игрок. У нас таких нет». Как экс-селекционер «Спартака» строит русский «Юнайтед оф Манчестер»

Бонус

– Cчитается, что любой, кто занимает в России должность спортивного директора, ворует. Сколько правды в этих подозрениях?

– Не готов сказать. Ситуация такая: руководитель ставит задачу; пока идет ее выполнение, кому-то хватает зарплаты, а кому-то не хватает зарплаты. У тех руководителей, которые грамотно выстраивают систему мотивации спортивных директоров, второго, как правило не происходит?

– Грамотно – это как?

– Оклад. Плюс бонус за успешность трансфера. Плюс бонус за итоговое место.

– Как измеряется успешность трансфера? Что должен сделать футболист, чтобы тот, кто его привез, заработал на этом?

– Возьмем, к примеру, ЦСКА. Разница между тем, за сколько купили игрока и за сколько продали, – это и есть показатель успешности. Когда последний раз «Динамо» кого-то продавало до Кокорина? Кажется, братьев Комбаровых три года назад.

Поэтому подчеркну еще раз: роль спортивного директора зависит от выполнения какой-то определенной трансфертной политики. Например, сегодняшний поход футболистов из «Анжи» в «Динамо». Если мы говорим о результате на сегодня, то, наверное, все пришедшие футболисты дадут на поле хороший результат. Но если мы говорим про завтра, то из этих шести футболистов я бы взял только двоих – Кокорина и Ионова.

– Остальные – неликвид?

– Да. Но я не говорю, правильно это или неправильно. Правильно или неправильно, решает президент клуба, который и ставит задачу. Политики потолка зарплат и максимального возраста новичков сейчас в России придерживается только один президент. Его зовут Евгений Гинер.

«Нам непонятно, почему Галямин продолжает работу». Болельщики «Динамо» – о Дмитрии Галямине

Открытое письмо, написанное руководству «Динамо» болельщиками после перехода Ивана Соловьева в «Зенит» (март-2013):

«В возникновении этой ситуации очевидна вина менеджмента «Динамо», а именно спортивного директора г-на Галямина, не обеспечившего вовремя предложение нового контракта молодому игроку. Отметим, что до недавнего времени г-н Галямин работал именно в том клубе, куда переходит Иван Соловьев.

Мы не хотим гадать, была ли в переходе игрока личная заинтересованность г-на Галямина или переход произошел из-за его вопиющей халатности. Ясно другое: после столь серьезного провала в работе, нанесшего тяжелый спортивный, финансовый и имиджевый удар по ФК «Динамо», такой горе-управленец должен быть немедленно уволен. В этой связи нам абсолютно непонятно, почему г-н Галямин продолжает работу».

Фото: Fotobank/Getty Images/Epsilon/Dmitry Korotayev; РИА Новости/Владимир Федоренко, Евгений Биятов/ fcdynamo.ru/

Герман Ткаченко: «К Керимову пришли и сказали, что я украл на трансфере Это’О 15 миллионов евро»

Роман Широков: «Проект «Анжи» мне изначально не нравился»