Федор Щербаченко: «Локо» не имел права так унижать Красножана»

- Пару месяцев назад в ФНЛ случилось «дело Куканоса», в котором вы встали на сторону «КамАЗа». Почему?

– Поймите, я от и до представляю себе ситуацию с Куканосом. Проходил ее миллион раз – как тренер, как руководитель клуба понимаю, о чем речь. Изначально ситуация провоцировалась, была специально подготовленная акция: ходили с диктофоном, записывали, значит кто-то надоумил, значит изначально собирались шантажировать. Ты игроку в конце сезона объясняешь, что ты на него не рассчитываешь, он не будет попадать в состав и у него есть время найти клуб. Какие проблемы? Я в этой ситуации полностью и на стороне «Кубани» в истории с Никезичем. Тут конечно элемент меркантильности – пусть я буду получать деньги и не играть, как Куканос, чем стану напрягаться, искать клуб, идти на понижение зарплаты и так далее. Я считаю, это недопустимо. Это большой недостаток нынешних контрактов. Раньше было так – полгода не попадаешь в состав, можешь разорвать контракт. Сейчас же, в этих историях с Куканосом и Никезичем, я вижу явное желание определенного круга людей заработать деньги. Очень рад, что ситуация разрешилась в пользу клубов. Если все будут отказываться уходить, шантажируя свои клубы, не сможем же мы держать на контрактах по 50 человек. Человек должен играть. Если я, тренер, сижу без работы, я постоянно пытаюсь найти новую команду, как-то трудоустроиться. Ну и по Куканосу просто видно, что он непорядочный человек.

- А Красножан, которого вы недавно довольно активно поддержали?

– Он мне, кстати, звонил недавно, благодарил за поддержку. Ситуация с ним – вообще нонсенс. Смотрите: мы говорим, что «Локомотив» – солидный европейский клуб, был и остается кандидатом на высокие места. И вот совет директоров «Локомотива» – люди, не работающие в футболе, занимающиеся железнодорожным бизнесом, еще каким-то – собирается и дает пинка уважаемому футбольному тренеру без объяснений. Сегодня идет речь о прозрачности бюджетов, прозрачности взаимоотношений внутри футбола, борьбе с негативными явлениями, комитеты все эти создаются. Если есть проблема, она выносится, обсуждается, а здесь получается как – мы вот такие честные и правильные, внутри там что-то обсудили, а для общественности затенили. А ведь на Западе команды переводятся в низшие дивизионы, у некоторых людей до тюрьмы доходит.

К тому же я немножко знаю эту ситуацию. Я как тренер тоже иногда сталкивался с подобным. Красножан в игре с «Анжи» пытался найти оптимальное решение, чтобы снять психологическое давление с игроков. Есть же некий ореол вокруг некоторых команд. Он видел, что определенные игроки, даже опытные, психологически не готовы к игре. И я, бывает, смотрю – ну, не в своей тарелке человек. Красножан – главный тренер, он имел право выбрать состав, который считал оптимальным. Смотрел я эту игру – ну ничего подозрительного не увидел, вообще ни одного момента.

- Как вам история про детектор лжи?

– Вот у меня недавно давление подскочило, я волновался. Наверное, если б меня на детекторе проверяли, все мои слова оказались бы неправдой. Не имеет права клуб так унижать своего тренера.

- Возможно, Красножан стал жертвой репутации, которая у него в Нальчике сложилась?

– Может быть, вы и правы, но здесь нужно четко разделить спортивную и административную составляющую. Есть эффект от административного решения различных вопросов, от него никуда не денешься, но есть и тренерская судьба.

- С другим человеком нелегкой тренерской судьбы – Игорем Гамулой – вы вместе учились в ВШТ.

– Мы давно дружим, с тех пор, как он в Новороссийске работал. В обычной жизни он такой же, как и перед камерами и на бровке. Он очень веселый, адекватный человек. Помню, я работал помощником тренера в «Краснодаре-2000», играли с «Черноморцем». На последней минуте, их вратарь пропустил курьезный гол – Гамула, одетый в белый костюм, упал на траву, разнервничался, стал колотил руками по полю. Гамула очень веселый, оптимистичный человек. Когда у меня давление поднялось на недавней игре, он мне позвонил из Казани – они там с Мухамадиевым как раз кушали.

- Что там, кстати, случилось, когда вас госпитализировали по ходу игры?

– Очень сильно скакнуло давление. Перед игрой было не очень хорошее самочувствие, хотя я слежу за собой – все время занимаюсь, бегаю. Дело было в перерыве. Команду отправил на поле. Обычно я к бровке выхожу, подсказываю, а тут чувствую – что-то не то. Померили давление: 185 на 140. Доктор говорит: «Если не хочешь во время игры брякнуться, давай сделаем укол, таблетку примешь». Ну, сделали укол, но лучше не становилось. Доктор забеспокоился, решил скорую вызвать. Я тоже чувствовал, что в тот день не особо помогал команде в плане эмоций, руководства игрой. Приехала машина, увезли меня, ну и за два дня я восстановился.

- Полтора года назад вы увели «Мордовию» с поля по ходу предсезонного матча с подольским «Витязем». Чего это вы так?

– Я в очень хороших отношениях с их тренером, Андреем Романовым. Сборы – большая психологическая нагрузка на игроков, и мы достаточно хорошо играли, но судья начал много ошибаться в нашу сторону. Нам забили гол с пятиметрового офсайда. На 88-й минуте, при счете 2:2, судья поставил совершенно левый пенальти. Я, чтоб не травмировать игроков, взял и всех увел с поля. Судья затем приезжал в гостиницу, извинялся.

Но! Потом оказалось, что на Кипре делаются ставки на товарищеские игры и судьи замешаны в этом. Мы, естественно, в этой игре были фаворитами, а Подольск – с большим коэффициентом. Меня потом просили эту тему не муссировать, но в этом году история повторилась – играли с армянской командой, опять судья непонятно как судил, и громкого скандала ему уже избежать не удалось. Судью вызвали в кипрский комитет по этике.

Сейчас я узнал, что и в играх КФК случаются истории, когда судьи связаны с тотализаторами. Это, конечно, очень плохо. Серьезных, опытных судей трудно заманить рублем, а любительские турниры и предсезонные сборы судят, грубо говоря, нищие. Работает на заправке и судьей подрабатывает. Конечно, для них заработки от тотализатора очень существенны. Я еще после той игры с «Витязем» сказал Романову: «Андрей, если мы сейчас не поднимем эту тему, нас так и будут судить».

- Какой же выход?

– Нужно, чтобы организаторы сборов знали, что это недопустимо, либо мы будем брать на сборы русских арбитров. Сами посудите, проделываем на сборе титаническую работу, проводим три – максимум четыре игры, и если их таким образом портят – нет смысла туда ездить.

- Выход с «Мордовией» в первый дивизион вы ведь довольно своеобразно отмечали.

– О да. Есть в Башкирии такой город – Учалы, находится в пяти часах езды от Уфы. У нас были спаренные матчи с Уфой и Учалами. По этой дороге всего два-три раза ловил телефон. Там горы, необжитая местность. Мы выиграли в Учалах 1:0 и из-за двухчасовой разницы во времени завершили свой матч раньше своих основных соперников из Ижевска. Едем мы, значит, в поле по грунтовой дороге, не зная результата. Темно, только свет фар автобусных. И вот в этом темном поле звонит телефон. Администратор говорит, что Челябинск выиграл у Ижевска 2:0 и мы уже де-факто и де-юре в первом дивизионе. Тут я, конечно, взял микрофон, всем ребятам объявил. Радость была неописуемая. Выскочили из автобуса, ребята стали всех нас, тренеров, подбрасывать, качать. У нас тапки разлетелись в разные стороны. Ходили потом искали их в темноте. Наверное, это самая долгая и радостная поездка в моей тренерской карьере.

- У вас в команде ребята из ЦСКА – Артур Нигматуллин и Дмитрий Рыжов. В Москве они заслужили славу золотой, но испорченной молодежи. Легко с ними работается?

– Мне кажется, такие ранние приглашения в сборные и большие клубы не на всякую психику положительно влияют. Иногда человеку кажется, что он многого достиг, не понимая, что это всего лишь аванс. Я не скажу, что мне с Артуром и Димой тяжело, просто иногда мне приходится их настраивать, подгонять. К тому же они в аренде, это налет временности дает. Они не всегда справляются с этим, но я стараюсь находить какие-то решения. У обоих еще не раскрыт потенциал.

- Рыжов в матче с «Торпедо» вышел в середине второго тайма и через пятнадцать минут красную получил.

– У него просто психика еще не окрепла. Был бы он завзятым грубияном – одно дело. Но с Димой-то это чисто случайно произошло. Я его поддержал после игры, он переживал очень, у нас ведь сейчас большие сложности из-за всех этих дисквалификаций – всего один нападающий остался.

- Меня пленил ваш серб Симчевич. Играя левого защитника, он успевал атаковать с правого фланга. Ваше ноу-хау?

– Не хотелось бы, конечно, все наши задумки раскрывать. Мы в большей степени проводим атаки через середину, потому что у нас особо нет нападающих, которые бы хорошо играли на прострелах, на подачах. Вот мы и комбинируем у штрафной, я Симчевича прошу, чтоб он не залазил в угол, потому что перед штрафной больше возможностей распорядиться мячом. В то же время он отдал отличную фланговую передачу после которой мы забили первый гол.

- Для чего вы на предсезонных сборах практикуете гандбол?

– Не один я. Но сейчас уже меньше в гандбол играем. Каждый тренер старается разнообразить тренировки, чтобы не было рутины. Гандбол – развивающая игра, ну и развлечение хорошее.

- В восьмидесятые вы играли в ГДР и Польше. Как вас туда занесло?

– В ГДР – это был период военной службы. Тогда нам было разрешено играть в третьем и втором дивизионах ГДР – максимум по три иностранца в команде. Во втором играли офицеры, заслуженные люди: Юрий Чесноков, Анатолий Коробочка, Василий Швецов, братья Букиевские, Юрий Аджем. Ну, а мы, срочники, играли в третьем дивизионе. Была такая команда, «Фалькенреде», под Потсдамом. Мы шли постоянно в лидерах. Потом поступило предложение остаться в Германии и продолжать военную карьеру, параллельно поигрывая в футбол. Не сказать, что в ГДР тогда все стремились, но многие, кому за тридцать, ехали подработать – Вячеслав Чанов, например, приезжал, который сейчас в ЦСКА вратарей тренирует. Многие известные советские футболисты, закончив серьезную карьеру, доигрывали в ГДР – экономически это было выгодно.

В Польше я играл в Легнице – там тоже был штаб северной группы советских войск. Там была команда «Медзь», однажды даже Кубок Польши выиграла. Я приехал, мне предложили заключить контракт, но я видел, что не попаду там в состав. Тренер мне сразу сказал: «Мы тебя берем, но сначала отдадим в аренду». Я поехал в другой клуб, тоже в третьем дивизионе – «Златорыя» Гурник, мы вышли во второй дивизион, но я, к сожалению, получил серьезную травму колена. У меня были предложения даже из первого дивизиона, но из-за повреждения боковых связок колена пришлось очень долго лечиться на родине и в итоге завершить карьеру.

- Как решали языковой вопрос?

– На тот момент я неплохо владел немецким и проблем с общением не возникало. Сейчас уже подзабыл, конечно, но тогда спокойно разговаривал. В Польше я тоже сразу язык выучил – когда смотрел фильмы, даже не обращал внимания, на каком языке. Сказалось то, что я был единственным русским в команде, и пришлось быстро-быстро учить язык – до сих пор по-польски понимаю.

- Я удивился, что у вашего чилийца Жерсона Асеведо нет переводчика.

– А я его сразу об этом предупредил. Он ко мне подошел на сборах, спрашивает: «У меня будет переводчик?». Я говорю: «Нет». Он: «А как?». Я: «Ну, вот и поймешь как». У нас в прошлом году был очень удачный опыт с конголезцем Ирье. Он очень быстро выучил русский, хотя поначалу во-о-обще ни слова ни говорил, ни понимал. Асеведо-то хоть год в «Урале» отыграл, а тот только приехал. Ну вот зато сейчас Асеведо все понимает, только говорить пока затрудняется.

- Вы ведь еще судьей успели поработать.

– Я только закончил карьеру. Лихие девяностые. Метания: чем заниматься, куда податься. Сначала мне предложили работать в системе краснодарского «Колоса» на административной работе. Я не захотел. Потом мои близкие друзья, занимавшие судейством, сказали: «Почему бы тебе не попробовать? Ты футбол понимаешь, все знаешь, возраст как раз подходящий». Три года я в итоге отсудил.

- Успели вкусить прелести судейской жизни? Взятки, давление в неспокойных регионах.

– Ну что значит взятки? Деньги предлагают часто и по любому поводу, вопрос в том, как ты относишься к этому и как выполняешь свою работу. Естественно, такие моменты были – чего тут скрывать, все об этом знали. Но я старался абстрагироваться от этого. Тут еще такой момент – я был привязан к южному региону, у меня ж краснодарская прописка, и приходилось очень часто обслуживать матчи кавказских команд. Когда ты судишь в Ингушетии – вот это экстремальная ситуация. Была игра в Назрани, главным судьей был Юрий Чеботарев, а мы с Василием Правило ему помогали. После игры спешили на поезд, нас вывозил командный автобус, потому что других машин не было, ну и администратор команды нам говорит: «Ребята, здесь лучше ложитесь на пол, все-таки шесть километров, часто простреливаемая территория». Вот это, наверное, был экстрим, хотя мы уже нормально к этому относились.

- Из судейства вы ушли в «Кубань».

– Меня позвал мой земляк, тоже из Славянска-на-Кубани, он работал генеральным директором «Краснодарнефтегаза». Так получилось, что когда я играл свою первую игру в карьере, он играл последнюю. На этой почве и познакомились. Потом мы с ним снова состыковались. «Кубань» переживала тяжелые времена – бесславно вылетела во вторую лигу, осталась без игроков, без фишек, без манишек. Абсолютно пустая. Моего друга попросили возглавить клуб, а он стал искать человека, который бы закрыл футбольную составляющую в административной работе. Мы и до этого с ним потихоньку сотрудничали, детский футбол поднимали вместе, ну и он мне предложил стать вице-президентом.

- Чем занимались?

– Поначалу я отвечал за подбор футболистов, контракты, заявку. Тренером хотели сделать Тищенко, который потом работал главным селекционером в «Локомотиве», но случился небольшой конфликт и тренером стал Ешугов. С Софербием мы полтора года проработали. Но затем мы стали сильно отставать от ростовского СКА и президент решил поменять тренера. Рассматривали кандидатуры Валерия Овчинникова, Арсена Найденова, Сергея Бутенко.

- Матерая компания.

– Президент пообщался с ними и говорит мне: «Кроме финансового вопроса их ничего не интересует. Ты вроде соображаешь, вот и тренируй». Я начал тренировать, мы подсобрались и к концу второго круга уже шли ноздря в ноздрю со СКА. В итоге вышли на стыковые игры с «Мордовией». В Саранске, еще на старом стадионе, выиграли 1:0, Пантюшенко в девятку со штрафного положил, а дома, в Краснодаре, сыграли 0:0. Вышли в первую лигу и с тех пор «Кубань» во второй дивизион не вылетала. Тогда в Краснодаре настоящий бум был – на игре с «Мордовией» 18 тысяч собралось. Очень прилично для второй лиги.

- А потом?

– На следующий год в «Кубани» сменилось руководство, пришел новый президент, а я стал генеральным директором. Пришел новый губернатор Ткачев. Появился новый тренер – Долматов. С ним мы чуть больше года проработали.

- Как с Валерием Петраковым сошлись?

– Я был безработным после «Кубани», мы с Петраковым были немножко знакомы, у нас совпали интересы по селекционной работе – были игроки, которых я знал и которые хотели попасть в Томск. Петраков позвал меня в «Томь» аналитиком, разбирать игру других команд, помогать в определении тактики. Пообщавшись со мной плотнее, Петраков увидел во мне потенциал тренера. Благодаря Долматову я сделал шаг вперед в тактической сфере, тогда как раз все переходили с системы с последним защитником на «линию» – после работы с Олегом Васильевичем я знал эту новую систему и в середине 2003 года мы перевели на нее Томск.

- А в конце года Петракова позвали в Москву.

– В «Москве» мы проработали полтора года, но у Белоуса с Петраковым возник конфликт, который привел к увольнению. Мы с Петраковым сразу условились: я член его команды, уходит он – ухожу и я.

- Ваше увлечение сигарами – тоже заслуга Петракова?

– Ну а чья же. Были на сборах в Португалии. Выдался выходной, отправились в Виго. Петраков говорит: «На, попробуй, понравится». Ну, я и попробовал – действительно понравилось. Предпочитаю кубинские. Но даже не столько сигары, сколько сигариллы – «Ромео и Джульетта».

- Легко их в Саранске доставать?

– Да я в дюти-фри регулярно покупаю. Сейчас все можно купить при желании.